[Алишер]

Михаил Врубель, загадочный русский художник, отношение к которому сильно менялось: от настороженно-негативного при жизни до восторженно-мистического – после смерти.

О нём ходило и ходит много легенд, мифов и небылиц, для чего есть немало оснований: Михаил Врубель любил эпатировать публику (как и многие другие художник того времени), реализуя свое представление о жизни как о мифе и легенде.

Тайну его глубоко-символической и мистериальной живописи пытаются разгадать вот уже более ста пятидесяти лет (в 2016 году исполнилось ровно 160 лет со дня рождения гениального художника), но интерес к нему со временем только увеличивается.

Он по-прежнему волнует и тревожит, особенно молодых.

Интересный материал нашла на сайте Тины Гай "В поисках мира и душевного покоя"



По влиянию на русское искусство вообще, а не только на живопись, Михаила Врубеля можно сравнить разве что с Сезанном.

Он первым угадал путь, по которому будет развиваться живопись двадцатого века.

Символизм и мифотоврчество Врубеля нашли отклик не только у художников, но и у поэтов-символистов – Блока, Белого, Вяч. Иванова и других



Художник родился в середине девятнадцатого века и был старше всех русских поэтов-символистов: Брюсова - почти на двадцать лет, Мережковского, Бальмонта и Вячеслава Иванова – почти на десять, Блока и Белого - и вовсе на четверть века, но своим он стал не для старшего поколения символистов, а для младшего, рожденного в восьмидесятые годы и вступившего во взрослую жизнь на трагическом изломе веков.

Настоящий гений чувствует будущее по едва уловимым сигналам и едва ощутимым толчкам.

Михаил Врубель уловил грядущую трагедию двадцатого века, создав миф о страдающем Демоне, падшем ангеле, жестоком и мятущемся, который стал символом грядущей катастрофы наступающего столетия.

Учиться всерьез живописи Михаил Врубель стал довольно поздно, только в двадцать четыре года.

Интерес к рисованию у него проявился еще в детстве: художник рос в благополучной семье и, хотя у него рано умерла мать, а отец вскоре женился второй раз, мачеха приняла его как родного, поощряя интерес и к живописи, и к музыке, и к литературе.



Ко времени поступления в Академию художеств Петербурга, художник уже имел университетский диплом юриста и отбыл воинскую повинность.

С петербургским учителем живописи Михаилу Александровичу очень повезло. Павел Петрович Чистяков, хотя и не был выдающимся художником, но обладал особым педагогическим даром и разработал собственную методику обучения.

Он заставлял своих студентов рисовать не контурами, а формой, выстраивая ее линиями в пространстве. Благодаря этому, Михаил Врубель так настроил свой глаз, что через некоторое время мог различать сотни граней не только в сложных предметах, но и в самых простых.

Он изучал строение снежинок, морозных узоров на окне, снега, лепестков цветов, тканей, бумаги и т.д.

Примером такого внимания к деталям является картина "Натурщица в обстановке Ренессанса" (1883).

Михаил Врубель словно ювелир, ощупывал и шлифовал грани любой поверхности.

Так постепенно формировался неповторимый мозаичный врубелевский стиль. Павел Чистяков сразу выделил вдумчивого и чрезвычайно работоспособного юношу из числа других.



Не отличавшийся прилежанием в учебе на юридическом факультете, Врубель разительно преобразился, поступив в Академию. Он работал по 10-12 часов и терпеть не мог, когда его отвлекали. В результате, когда давний друг Чистякова, профессор Прахов Адриан Викторович, обратился к нему с просьбой порекомендовать кого-нибудь из своих учеников для участия в реставрации старинного храма XII века в Кирилловом монастыре Киева, Павел Петрович, не раздумывая, назвал имя Михаила Врубеля.

Это стало поворотным моментом в судьбе художника. Киевский период - самый значимый, как с точки зрения становления стиля молодого, никому тогда неизвестного художника, так и с точки зрения появлении ключевой темы его мифотворчества – темы Демона. В Киеве Михаил Врубель работал на реставрационных работах всего полгода – с мая по ноябрь 1884.

За это время он написал образы Архангела Гавриила из сцены Благовещения, праздничные иконы Входа Господня в Иерусалим, Сошествия Святого Духа, Оплакивание, а также Ангелов с лабарами, поясные фигуры Спасителя, Моисея и Соломона, а главное - он научился писать Тишину, говорящее Молчание, почувствовав византийское храмовое искусство изнутри.



Работа требовала от художника больших усилий по вхождению в религиозную православную среду, в русскую традицию, в дух византийской иконописи с ее сакральными смыслами, многозначностью цвета и света, с глубоким символизмом. Это было очень важно для Михаила Врубеля с его нелюбовью к музеям и считавшего, что произведение должно органично вписываться в контекст окружающей среды.

Икона не может жить нигде, кроме как в храмовом пространстве. И потому все росписи, иконы и эскизы Врубеля киевского периода рассчитаны на то, что они вписываются в сакральное пространство православного храма с его жесткими установками и законами. Но главное - Михаил Александрович смог по-новому прочитать византийское наследие и глубоко прочувствовать его мистику.

Также как, когда-то Андрей Рублев, он смог «очеловечить» византийский холод русской душевностью и теплотой. Глядя на врубелевского «Пана», не могу отделаться от чувства, что это лик святого Петра из Успенского собора Владимира, расписанного рукой великого русского иконописца. Те же добрые глаза и та же русская душевность, в которых нет византийской строгости и жёсткости Феофана Грека. Через три столетия Михаил Врубель принял рублёвскую эстафету, наполнив иконопись человечностью и добротой.



Параллельно работе в жизни молодого Врубеля разворачивалась трагическая история его первой серьезной любви, породившей в конечном итоге тему Демона. Он влюбился в весьма эксцентричную светскую даму, имевшую французское подданство, пианистку, бравшую уроки у самого Листа, содержавшая в Киеве свой салон. Его посещали оформители Владимирского собора Киева, для которого Михаил Врубель готовил эскизы, чтобы тоже участвовать в его росписи.

Но так случилось, что, к несчастью, она была женой работодателя Врубеля - Адриана Прахова. Эмилия Львовна была старше Михаила на семь лет, но любовь не спрашивает про возраст. Чувства не были взаимными: светская львица предпочитала опытных кавалеров, даривших ей дорогие украшения и возивших ее на загородные пикники.

А бедный художник, неискушенный в любовных играх, мог только посвящать своей возлюбленной сонеты, дарить цветы и акварели, что у светской красавицы вызывало лишь усмешку. Единственное, что он мог делать от безысходности и любовных мук - писать бесконечное количество раз лицо роковой красавицы.



И само собой получалось, что лики всех Ангелов, Богородицы и даже Демона оказывались похожими на нее. Отец Михаила Врубеля, впервые увидев наброски к «Демону сидящему», напишет: «Мишин «Демон» очень похож на злую, пожилую даму». Да и сам художник видел, что его Демон всё больше обретает черты Эмилии Праховой. «Господи, как же мне избавиться от нее?!», - мучительно думал Михаил Врубель и не находил выхода.

[Алишер]

Михаил Врубель. часть 2-я . Поиски стиля



Своего отношения к Эмилии Праховой Михаил Врубель не скрывал. И потому вовсе не удивился, когда однажды ее муж, зайдя в Кирилловский храм и увидев, что со всех сторон на него смотрят глаза его собственной жены, вежливо предупредил молодого человека, что это компрометирует его жену, а кроме того, в православной иконописи существуют определенные каноны, исключающие подобное сходство с конкретным лицом.

Отстранение молодого художника от реставрации Кирилловского храма было сделано вполне изящно: Михаилу Врубелю оплатили поездку в Венецию под предлогом знакомства с техникой мозаики, необходимой для реализации проекта убранства строящегося Владимирского собора.

Венеция обогатила технику и колорит Врубеля, привнеся в нее особенности живописи Ренессанса. Под ее впечатлением Врубель написал четыре образа для иконостаса Кирилловского монастыря: святых отцов церкви Кирилла и Афанасия Александрийских, в честь которых и была построена обитель, а также иконы «Богоматерь с Младенцем» и «Спаситель».



У святых отцов Кирилла и Афанасия взгляд грозный, выполненный вполне в духе византийской иконографии, а лики Спасителя и Богоматери, по контрасту, кроткие и теплые - в духе древнерусской иконописи. В кирилловских росписях художнику во многом пришлось преодолевать свои академические навыки, приобщаясь к древнерусской традиции, и потому в них еще присутствует конфликт стилей.

Но уже в эскизах для Владимирского собора ситуация поменялась: произошла переработка и трансформация в едином оригинальном стиле трех разновременных техник: академической, иконописной и ренессансной. Художник наконец-то нашел стиль, созвучный новому времени и новой эпохе, сохранив при этом всё лучшее из прошлого.

На эскизах следует остановиться подробней, т.к. с них начинается новый Врубель. Встреча с древнерусской живописью и византийской мозаикой помогла ему понять символику цвета, света, найти свой колорит: сумеречные густые тона со сдвигом к холодным.



Изучение старинной византийской мозаики в Киеве, а потом - в Венеции, укрепило его в технике, привитой ему еще в Академии П.П.Чистяковым. Суть ее сводилась к расщеплению материала на отдельные мелкие атомы с их последующей огранкой, что создавало эффект разрушения формы и нейтрализации разнообразия материалов.

Кроме того, художник понял, что сияние фона византийской мозаики происходит не от внешнего источника, а от света, отражаемого поверхностью самой мозаики. Цвет в этом случае являлся всего лишь окрашенным светом и Михаил Врубель научился использовать этот эффект в своей живописи, превращая лист в светоотражающий экран.

Таким образом, в своих кристалллоподобных полотнах он соединил в единое целое цвет, свет, предмет, пространство и материал. Работа в храмах научила его и пониманию глубокого символизма древнерусской иконописи, в которой всё символично, начиная от цвета и света, и кончая конкретным сюжетом.

Икона – это место встречи двух миров и двух языков – земного и небесного и это - не предмет эстетического наслаждения, а символическая структура, которую надо уметь читать. И это тоже было взято художником на вооружение. Картины Врубеля потому и сложны для понимания, что они указывают различными символами и знаками на иную, невидимую глазу, реальность.

Так в изображении Пятидесятницы Михаила Врубеля присутствует не только сюжет, имевший реальное место в истории апостолов, но и то, как он изображен. Всё пространство здесь разделено на низ, середину и верх, что олицетворяет, соответственно, ад, земной мир и небесный. И совершенно не случайно Космос, который находится в аду, изображен художником гораздо крупнее обычного.

Это он, владыка Вселенной, противостоит Святому Духу и является прообразом Демона. Он низвергнут в ад, но также готов принять Святой Дух, на что указывают его открытые ладони. Эскизы к Владимирскому собору - синтез находок: символики, цвета, света, пространства, времени, воплотившиеся в таких шедеврах, как варианты «Надгробного плача», «Воскресения» и "Ангела с кадилом и свечой", подводящих итог киевским размышлениям и поискам.



Когда командировка закончилась, и художник вернулся в Киев, о возобновлении заказов на работу в монастыре и, как было обещано, на участие в росписях Владимирского собора, речь уже не шла. Михаил Врубель еще какое-то время боролся, показывая свои эскизы комиссии по строительству собора, но вердикт был однозначным и окончательным: эскизы не соответствуют православным канонам.

Правда, в 1887 году его все-таки решили использовать на мелких работах, но эскизы так и остались только на бумаге. Трагическое по мироощущению и сложное по структуре творчество Михаила Врубеля оказалось созвучным нарождающемуся искусству модерна, авангарда, экспрессионизма и символизма,

но, осложненное разными техниками, многозначностью и символизмом оно не воспринималось современниками. Его картины называли то бездарной мазнёй, то мерзостью и редко кто – дивной симфонией гения. Только новое поколение художников (Петров-Водкин, Борисов-Мусатов и др.) отнеслось к поискам Врубеля с пониманием. Настоящая слава к художнику пришла после смерти.



Так тихо-долго шла жизнь на убыль
В душе, исканьем обворованной...
Так странно-тихо растаял Врубель,
Так безнадежно очарованный...

Ему фиалки струили дымки
Лица, трагически безликого...
Душа впитала все невидимки,
Дрожа в преддверии великого...

Но дерзновенье слепило кисти,
А кисть дразнила дерзновенное...
Он тихо таял,- он золотистей
Пылал душою вдохновенною...

Цветов побольше на крышку гроба:
В гробу - венчанье!.. Отныне оба -
Мечта и кисть - в немой гармонии,
Как лейтмотив больной симфонии.
(Игорь-Северянин. Врубелю. Апрель 1910)



Отставленный от дома Прахова и от работы, Михаил Врубель пытался найти хоть какие-то источники заработка: учительствовал, репетиторствовал, делал случайные заказы, но все это было нелегально, т.к. никаких договоров с ним никто подписывать не хотел. И когда в 1886 году к сыну приехал отец, он удивился нищете, в которой жил его Миша.

Уехал отец расстроенным. Потом, вернувшись в Казань, сильно заболел и слёг. Михаила вызвали телеграммой, но дома его всё раздражало. Порадовали только подарки - теплые вещи и деньги на обратную дорогу. Но денег хватило только до Москвы. Так, случайно попав в Москву, в которой и не думал оставаться, Михаил Врубель остался здесь навсегда.

Московский период для Михаила Александровича стал закреплением и расширением уже найденных в Киеве идей, техник, приемов и тем, но, в отличие от Киева, где его считали неудачником и отщепенцем, Москва приняла художника, хоть и не сразу. Помог случай.

Сначала он встретил на улице давнего приятеля Константина Коровина, у которого и поселился, а потом судьба свела его с магнатом Саввой Мамонтовым, обеспечившим ему жилье и питание. Савва Иванович не был в восторге от живописи Михаила Врубеля, но интуитивно чувствовал, что это гениально.

[Алишер]

Михаил Врубель. Московский период

Михаил Врубель московского периода – это уже сложившийся мастер со своим оригинальным стилем, с набором идей, приемов и тем, сформировавшихся еще в Киеве. Большинство исследователей считает, что московский период был самым плодотворным для художника и уделяют ему больше внимания, чем киевскому, хотя без Киева не было бы Москвы.



Справедливости ради надо сказать, что многие серьезные исследователи отдают предпочтение все-таки киевским работам мастера, хотя и признают, что поздний Михаил Врубель («Сирень», «Царевна-Лебедь», «Шестикрылый Серафим» и другие) по энергетике, пониманию цвета и света приближается к постимпрессионизму Ван-Гога.

Эти картины уже никого не смешили, завораживая своей магией и таинственностью. Московский период оказался плодотворным в том числе и потому, что мастер встретился с женщиной, ставшей его Ангелом-хранителем - в противовес Демону, родившемуся из киевской страсти. Антиномичность пронизывает всё искусство художника, являясь его стержнем.



С одной стороны, лик страдающей Богородицы из Кирилловой церкви, с другой - Ее антитеза в образе Демона. Две ипостаси одного и того же реально существующего физического лица Эмилии Праховой. В Москве антиномичность получила обобщение и превратилась в представление о человеке как единстве добра и зла в их неразделенности и вечной борьбе.

Художник сумел вечный философский вопрос выразить в живописи так же сильно, как в литературе его выразил Лермонтов, а потом Достоевский. В Москве антиномичность его творчества обогатилась образом любимой женщины, ставшей антиподом больной киевской страсти. Та была разрушительницей, принесшей художнику неимоверные страдания; эта – созидательницей семейного очага, счастья и любви.

Первая, некрасивая и вполне обыденная женщина, предстает Богородицей с тоской и болью в глазах, царицей Тамарой – в иллюстрациях к Лермонтову, многочисленными вариантами страдающего Демона. Вторая, нежная и красивая, жена и мать любимого сына в образе Царевны-Лебедя, Души березовой рощи, Нимфы в кустах сирени, в образе Мировой Души и Вечной Женственности.



Московский период открывается работой «Демон сидящий». Тема Демона - центральная в творчестве Михаила Врубеля, не оставлявшая его на протяжении почти двадцати лет. Художник не столько пишет необычный образ, сколько творит свой миф.

Демон Врубеля это не падший ангел и не символ зла; это - сверхъестественное существо, определяющее судьбу человека, направляющее его по пути, часто ведущего к катастрофе. Каждому достается свой Демон, управляющий им с рождения. Демон – это характер, под влиянием которого человек совершает те или иные действия.

Каждый, наверное, может вспомнить ситуации, в которых он действовал словно бы кто-то другой управлял его действиями. Я в таких ситуациях была не раз, при этом ясно чувствовала, физически чувствовала, что нахожусь под влиянием чуждой мне силы, но ничего не могла с ней поделать. Кончалось это всегда катастрофой.



Не случайно в римской мифологии Демон – это символ судьбы и личности, гений, ведущий человека по своему пути. Демон - дух гордый, мощный, мятущийся, бунтарь-одиночка, не смиряющийся с обыденностью и скукой, властный и величественный в своей непокорности, но в результате всегда остающийся в гордом одиночестве с болью и тоской в душе.

Это ангел вечера, призванного заклинать ночь. В такие минуты невыразимой тоски, с томящимися, скорбными глазами, глазами усталой, тонкой и умудренной души и изобразил Врубель Демона. И это были глаза самого художника, которые он каждый день видел в зеркале.

Работу над Демоном художник начал еще в Киеве - с росписи Кирилловой церкви, где в праздничной композиции Пятидесятницы изобразил громадную фигуру Космоса, противостоящего Богу и воплощающго в себе демоническое начало.

Работа над «Демоном» в доме Саввы Мамонтова наводила тихий ужас на хозяина, и особенно – на хозяйку, набожную и суеверную, требовавшую, чтобы муж немедленно изгнал из дома этого художника вместе с его дьявольской картиной.



Однако «Демон», несмотря ни на что, был закончен в первый же год московского периода (1890-й). Но картина имела уже мало общего с тем Демоном, который четыре года назад видел в набросках отец художника, приехавший к нему в Киев. Тот Демон, по словам отца, имел сходство со стареющей злобной бабой, похожей на Эмилию Прахову.

Так началась «демониада» Михаила Врубеля, имевшая продолжение в иллюстрациях к Лермонтову, в скульптурах и картинах. За его спиной начали шептаться, что художник одержим дьяволом, но это только подхлёстывало интерес к нему. Михаил Врубель стал модным. Заказы полились к нему рекой: оформление интерьеров богатых домов, панно, мозаики, оформление спектаклей, эскизы костюмов...

Это длилось десять лет, вплоть до первых признаков болезни в 1901-м году. Десять лет непрерывного напряжения и работы по 15-20 часов в сутки обернулись неизлечимой болезнью. Но пока ему сорок и он, наконец, всерьез задумался о женитьбе. На примете - три претендентки, но все ему отказали. К счастью, появилась четвертая.



История встречи и любви мастера и молодой талантливой певицы Надежды Забелы начиналась загадочно и таинственно. В Петербург для написания декораций к постановке оперы Мамонтова «Гензель и Гретель» должен был ехать Коровин, который заболел. Тогда Савва Иванович отправил в столицу Михаила Врубеля.

Войдя в темный зал театра, где в это время шла репетиция, Михаил Александрович остановился как вкопанный, ошеломленный голосом певицы, которую еще не видел. В перерыве, вбежав за кулисы, он восторженно пожимал ее руки, сразу влюбившись в образ, нарисованный ему ее голосом.

Надежда Ивановна была на двенадцать лет младше художника и хороша собой. Молодая, нежная, с аристократически тонкими пальцами, голубыми глазами и манерой смущенно смеяться. Чтобы снова и снова слышать ее голос, только на оперу «Садко» он ходил девяносто раз.



Памятуя о прежних отказах, Михаил Александрович боялся, что она тоже откажется принять предложение стать его женой. Тем более что репутация его была скандальной, заработки случайными, он много пил, сорил деньгами и слыл декадентом. Но вопреки всему, в том числе и протестам со стороны ее семьи, она согласилась. В 1896 году они стали мужем и женой и уехали за границу в свадебное путешествие.

Вернулись из поездки в Харьков, где Надежде Ивановне предложили петь партию Тамары в опере «Демон». Михаил Врубель не мог оставаться в стороне, предложив свои услуги по сценическому оформлению спектакля и костюмов. Всё, что придумал художник для любимой жены, было потрясающим. И впредь Врубель всегда сам оформлял и шил ей костюмы для спектаклей, делал грим и придумывал прически.

Вскоре С.И.Мамонтов пригласил их обратно в Москву, где с Надеждой Ивановной хотел познакомиться Римский-Корсаков. Она стала его певицей, для неё композитор писал все главные партии своих опер: «Снегурочка», «Псковитянка», «Моцарт и Сальери»... В опере о Царе Салтане Надежда Ивановна предстала в образе Царевны-Лебедь, ставшей символом той жизни, в которой Михаил Александрович был абсолютно счастлив.



Художник создавал не только сценические образы жены, но и любил придумывать интерьеры их съемных квартир, тратя на обустройство больше, чем мог себе позволить даже С.И.Мамонтов: художник не хотел впускать в свой дом никакой обыденности, его должно было окружать только искусство, ставшее его религией.

Однако семейное счастье продлилась всего пять лет. В 1901 году в семье родился сын Саввочка, у которого оказалась уродливая заячья губа. Для Михаила Врубеля это стало страшным ударом; в случившемся он обвинял себя и вскоре снова вернулся к теме Демона, заказав холст огромного размера, на котором вскоре стал появляться "Демон поверженный".

https://obiskusstve.com/121308493098...ovskij-period/

[Алишер]

Михаил Врубель. Последний акт

Не будет преувеличением сказать, что Михаил Врубель большинству известен по этому, последнему акту его жизненной трагедии: тяжелой психической болезни, с которой боролся десять последних лет, сменив с десяток больниц в разных городах.

По «Демону поверженному», которого, уже выставленного, постоянно дописывал и переписывал, меняя выражение лица; по слепоте, настигшей художника за четыре года до смерти.



Часто вспоминают мрачное предзнаменование, бывшее ему, когда художник только-только приехал в Киев: разыскивая Кирилловский храм, он спросил, как добраться до него. Ему ответили: «Скажите извозчику, чтобы отвез Вас к дому умалишенных». Оказалось, что храм располагался на территории психиатрической больницы, в которой девятнадцать лет спустя Михаил Врубель окажется пациентом.

Но тогда он меньше всего связал это с будущим собственной судьбы, но круг жизни замкнулся именно на этой трагической ноте. Вообще, кроме антиномий, в его искусстве явно прослеживается круговая завершенность: начав творчество с религиозной тематики, он и закончил ею, написав последней картину на библейский сюжет «Видение пророка Иезекииля».



Встретив впервые Надежду Ивановну в Петербургском театре, там же он видел ее и в последний раз: в начале 1906 года Врубель ослеп. Первые признаки сумасшествия у художника появились в 1901-м году. На него стали нападать приступы беспричинной агрессии, а когда выходил на улицу, то вымещал её на первых, попавшихся под горячую руку, людях: извозчике, репортёре, капельдинере театра...

В это время он работал над «Демоном поверженным», работал по двадцать часов в сутки, заглушая в себе боль от рождения сына с уродливой губой. Но Демон не давался, не давалось выражение человека, не желавшего смириться со своим поражением.



Михаил Врубель перестал есть, бриться, умываться; его мучила бессонница, а как только закрывал глаза, ему снился Демон, заставлявший вставать и продолжать работать. Началась лихорадка. В 1902-м консилиум врачей во главе с Владимиром Михайловичем Бехтеревым вынесло приговор: больного необходимо поместить в психиатрическую больницу:

«Дорогая моя Надюша», - пишет из больницы жене Врубель. «Как бесценное здоровье твоё и Саввочки? …Я на новоселье в Клинике психиатрической (…плачу в 1 мес. вместо 200 руб. -9 руб.). Не дурно, экономно; здесь режим строже, в дортуарах курить запрещено, можно курить только в столовой, великолепной комнате с олеографиями и окнами, выходящими на великолепный парк с 200-летними липами, пропасть сиреневых кустов, то-то летом весело. …

Я поправил наконец свою ошибку, надо совсем забыть про работу, тогда время, на нее употребленное, войдет в норму 3-4-5 часов днём и главное не больше. Меня свалило то, что я после такого громадного труда, как Демон, стал еще работать по-прежнему по 15-20 часов в сутки; это было тем более глупо, что я покупкой Мекком «Демона» за 3000 руб. был совершенно обеспечен» (Москва, 07.09.1902)



Через год художник вышел из больницы почти здоровым. О Демоне не вспоминал, обещая писать только сына и жену. Портрет сына написал быстро. Портрет поражал взрослыми глазами, наполненными смертельной мукой. Буквально через месяц Саввочки не стало. И опять он корил себя, что принял приглашение приятеля погостить с семьей в Киеве. Не надо было, т.к. сын был слегка простуженным, но он настоял на поездке.

В поезде было холодно, простуда перешла в воспаление лёгких. Спасти мальчика не удалось, хотя до Киева они добрались, но слишком поздно…. Так Киев снова встретил Врубеля холодом. По городу он бродил, не помня себя от горя. И вдруг увидел ту самую Кирилловскую церковь, с которой всё начиналось, и вспомнил пророческие слова о сумасшедшем доме, на территории которого стоял храм.

Так он снова оказался в больнице. Потом опять были больницы: в Петербурге, в Москве, в знаменитой клинике Фёдора Арсеньевича Усольцева, что расположилась в Петровском парке. Он лечил его стихами, дождём, музыкой, прогулками и добрым словом, а Михаил Врубель называл его своим добрым демоном. В год смерти Фёдор Арсеньевич написал статью «Врубель», разместив ее в «Русском слове»:



«…Он творил всегда, можно сказать непрерывно, и творчество для него было также легко и также необходимо, как дыхание…Я долго и внимательно изучал Врубеля, и я считаю, что его творчество не только вполне нормально, но так могуче и прочно, что даже ужасная болезнь не могла его разрушить…

С ним не было так, как с другими, что самые тонкие, так сказать последние по возникновению представления – эстетические – погибают первыми. Он знал природу, понимал ее краски и умел их передать, но он не был рабом ее, а скорее соперником… Он умер тяжко больным, но как художник он был здоров, и глубоко здоров».
Здесь Михаил Врубель рисовал портрет Валерия Брюсова, который потом вспоминал, подтверждая слова Усольцева, что как только художник брал в руки карандаш или уголь, она становилась твёрдой, а линии – безошибочными. Сила искусства пережила в нем его страшную болезнь.



В эти годы его добрым ангелом стала любимая Надюша, которая постоянно ухаживала за ним, а он называл ее фиалкой, розой, бесценной драгоценностью. Ему достаточно было слышать ее голос, чтобы радоваться. Уже ослепнув, он продолжал диктовать ей письма. В последний год художник уже не хотел жить, устал и часами простаивал у форточки в надежде простудиться и умереть.

Не обрадовало Врубеля даже известие, что его произвели в академики Академии художеств. В конце концов он добился того, чего хотел: в феврале 1910-го у него появились признаки воспаления лёгких, а первого апреля его не стало. Надежда Ивановна пережила Михаила Врубеля всего на три года, умерев в 1913-м в возрасте 45 лет.



Тина Гай

https://obiskusstve.com/123764033085...poslednij-akt/