[ezup]

«Однако» открывает спецпроект «Ложные идолы». Мы хотели бы представить вниманию читателя подлинные портреты тех людей, которые считаются в США и Европе непререкаемыми авторитетами, своего рода культовыми персонажами, определившими развитие цивилизации. Причём, речь идёт не только о политиках, но и о философах и художниках, создававших западную культурную матрицу.

Начнём, однако, с портрета государственного деятеля — премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, который, безусловно, является одной из самых почитаемых фигур на Западе. Историки величают его «рыцарем демократии» и «пророком свободы и гуманизма». «Благородный дух, чувство справедливости, вера в человеческую расу, — вот чем руководствовался в своей политике этот величайший лидер XX столетия, одержавший победу в двух мировых войнах», — отмечает биограф Черчилля сэр Мартин Гилберт. Никто не спорит, Черчилль был гениальным стратегом, ярким публицистом, политиком, обладавшим фантастической интуицией, но можно ли объяснять его деятельность лишь благородными порывами или в основе её всё-таки лежали неуёмные амбиции и природный цинизм британского аристократа?

«Амбиция — главная сила»

Потомок герцога Мальборо, Уинстон Черчилль появился на свет в 1874 году в своём родовом имении — дворце Бленхейм. Его отец принадлежал к консервативной политической элите и какое-то время занимал пост канцлера королевства. Сам Уинстон в молодости служил в армии, принял участие в суданской и англо-бурской войне. Современники изображали его «беспринципным кавалерийским офицером, готовым вытащить саблю из ножен по любому поводу». В 1900 году Черчилль впервые был избран в парламент. Тогда же он опубликовал художественный роман «Саврола», главный герой которого, по словам критиков, поразительно напоминал автора. «Борьба, работа, неостановимый бег дел, — писал Черчилль, — жертва столь многим, что делает жизнь лёгкой, приятной — ради чего? Ради народного блага! Едва ли на это, признавался он, были направлены его усилия. Амбиция — вот главная сила, и он не мог устоять перед ней».

В 1907 году будущий премьер-министр Ллойд Джордж так охарактеризовал своего коллегу: «Его ноздри раздуваются лишь от аплодисментов палаты общин. Он больше всего любит быть в центре внимания и прочитал, наверное, слишком много книг о Наполеоне». Черчилля называли «героем саморекламы» и отмечали, что он с лёгкостью меняет свои убеждения. «Партии служат ему в качестве инструмента для достижения собственных целей, — писал журнал Spectator накануне первой мировой войны, — мы не можем обнаружить у него ни одного принципа. Он просто держит нос по ветру». «Черчилль, конечно, был прожжённым политиканом, готовым на все средства ради достижения своих целей, готовым обманывать и изменять, — заявил в интервью «Однако» историк Рой Медведев. — Он не стеснялся переходить из партии в партию, был то либералом, то консерватором».

В 35 Черчилль становится министром внутренних дел и не боится использовать силу против участников мирных демонстраций в Ливерпуле. «Он был настроен решать дела залпом картечи, — писал британский журналист Чарльз Мастерман, — выпускал исступлённые бюллетени и жаждал задать демонстрантам хорошую трёпку». По словам ведущего научного сотрудника Института российской истории РАН Юрия Жукова, «фактически Черчилль повторил то, что у нас было в 1905-м году. Он постоянно демонстрировал свой цинизм, открыто давая понять, что в политике руководствуется соображениями выгоды и не будет понапрасну скрываться за бессмысленными идеологическими формулами».

«Пусть гунны убивают большевиков»

В 1917 году Черчилль занимает пост военного министра, и идеей фикс для него становится «крестовый поход против большевизма». Он укрепляет британские военные контингенты в Мурманске и Архангельске, признаёт режимы Колчака и Деникина и подталкивает немцев к вторжению в советскую Россию, цинично заявляя: «пусть гунны убивают большевиков». «Черчилль включился в эту сумасшедшую авантюру так, словно он является императором Британских островов», — писал лидер Лейбористской партии Рамсей Макдональд. По словам британского историка Джайлса Милтона, автора книги «Русская рулетка», «в августе 1919 года Черчилль, не задумываясь, принял решение использовать химическое оружие против Красной армии и деревень, которые контролировались большевиками. Солдаты в панике бежали, когда зелёное газохимическое облако дрейфовало к ним. Попадавших в облако рвало кровью, а затем они падали без сознания».

Черчилль настаивал и на использовании ядовитого газа против восставших племён северной Индии, обвиняя противников такой политики в «брезгливости и ненужных сантиментах». «Почему вы считаете, что британский артиллерист должен мучиться угрызениями совести, выстрелив снарядом, от которого, собственно говоря, чихают?» — вопрошал он. В начале 20-х годов на посту министра колоний Черчилль прославился жёстким бескомпромиссным подходом. Когда в Индии сторонник ненасильственных методов борьбы с колониальными властями Махатма Ганди объявил голодовку, он бросил цинично: «Нам-то что? Пусть себе умирает с голоду». По словам Роя Медведева, «в колониальной империи Черчилль действовал с жестокостью и суровостью имперского руководителя, готов был подавлять освободительные движения и, конечно, относился к населению колониальных стран как к людям второго-третьего сорта».

В 30-е годы Черчилль фактически отошёл от дел. В Лондоне его называли «конченым человеком», «вином, которое выдохлось». В 29-м году он был полностью разорён, вложив свои деньги в ценные бумаги непосредственно перед крахом на Уолл-стрит, и поэтому находился в тяжёлой депрессии, которую окрестил «чёрным псом». Выбраться из полосы неудач Черчиллю помог, как ни странно, Гитлер. В условиях, когда многие представители британской политической элиты испытывали симпатии к немецкому фюреру, в том числе и потому, что рассчитывали натравить его на Советскую Россию, Черчилль сделал ставку на противостояние с нацистской Германией и не ошибся. В начале второй мировой войны король поручил ему сформировать правительство.

«Если гибнет миллион — это статистика»

В этот период Черчилль фактически обладал абсолютной властью и не встречал противодействия. «Это настоящая диктатура, — отмечал глава секретариата премьер-министра полковник Морис Хэнки. — Работа Военного кабинета и военных комитетов сводится к длинным монологам одного человека. Другие просто поддакивают. Комитет начальников штабов, измученный бессонными ночами, превращается постепенно в комитет по планированию». Ллойд Джордж жаловался австралийскому премьеру Мензи, что «Уинстон выступает в роли главного стратега, не имея необходимой квалификации и поддержки энергичных начальников штабов». Он говорил, что хотел бы видеть военный кабинет более профессиональным и менее подверженным капризам Черчилля. «Черчилль сделан из того теста, из которого лепят тиранов», — провозгласил тогда хранитель печати лорд Уильям Бивербрук.

Для достижения своих целей Уинстон не останавливался ни перед чем. «Если вы хотите достичь цели, — говаривал он, — не старайтесь быть деликатным или умным. Пользуйтесь грубыми приёмами. Бейте по цели сразу. Вернитесь и ударьте снова. Затем ударьте ещё — сильнейшим ударом сплеча». В 1940 году британский премьер отдал приказ утопить французский флот в Оранте, чтобы он не достался Германии. А в 1945-м призывал расстреливать «коммунистических мятежников» в Греции, хотя именно коммунисты сыграли ведущую роль в освобождении страны от немецких оккупантов. Черчиллю приписывают фразу: «если погиб один человек — это трагедия, если гибнет миллион человек — это статистика».

Хотя в годы войны Черчилль сотрудничал с Советским Союзом, к русским он относился намного хуже, чем лидер США Франклин Рузвельт. Известно, что Сталин Черчиллю не доверял, считая его циничной лисой, и даже говорил об этом американскому президенту. Со своей стороны, британский премьер пытался разрушить наметившееся взаимопонимание между Сталиным и Рузвельтом. Он постоянно просил Сталина о помощи, особенно когда войска союзников попадали в тяжёлую для них ситуацию, как во время наступления в Арденнах в 44 году, сам же при каждом удобном случае поступал вопреки интересам Москвы.

Операция «Немыслимое» и фултонская речь

Согласно рассекреченным в 1998 году архивным документам, после победы над немцами Черчилль всерьёз планировал «опрокинуть ослабленный войной Советский Союз, поставив ему внезапную подножку». В разработанной им операции «Немыслимое» должны были принять участие 50 английских и американских дивизий, а также сохранившиеся дивизии вермахта, которые Черчилль думал бросить против СССР. По словам доктора исторических наук Валентина Фалина, возглавлявшего международный отдел ЦК КПСС в 1988–1991 гг., «ещё с 1944 года англичане стали собирать пленных немцев в особые лагеря, чтобы использовать их потом в тотальной войне против СССР, который, по замыслу Черчилля, следовало подчинить воле Соединённых Штатов и Великобритании». После поражения сэра Уинстона на выборах в июле 1945-го года план положили под сукно.

Тем не менее именно Черчилль, который долгое время уверял Сталина в своих союзнических чувствах, стал главным вдохновителем «холодной войны». 5 марта 1946 года по просьбе американского президента Гарри Трумэна он выступил с речью на открытии колледжа в миссурийском городе Фултон. «От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, через весь континент, был опущен железный занавес», — провозгласил он и обвинил в этом СССР.

Причём, по словам некоторых историков, непримиримый тон выступления объяснялся просто. Черчилль был раздосадован тем, что в Фултоне запрещена продажа алкоголя. Не зная этого обстоятельства, невозможно понять первых слов вышедшего на трибуну оратора: «Я думал, что нахожусь в Фултоне, штат Миссури, а оказался в Фултоне, Сахара». К тому времени два лидера западного мира успели уже хорошо принять на грудь. Встретив Трумэна, Черчилль, по словам очевидцев, произнёс, хитро блеснув глазами: «Пребывая в неведомых мне краях, я неизменно пользуюсь следующим правилом — несколько капель виски в местную воду. Чтобы нейтрализовать бактерии». Затем двое в президентском поезде позволили себе расслабиться. В итоге Трумэн попросил униформу кондуктора и в течение сорока минут опробовал вместе с Черчиллем паровозный гудок. Под занавес речи лидер США отправил своему британскому коллеге записку: «Уинстон, самолёт из Канады только что доставил превосходный виски». И экс-премьер, неожиданно смягчившись, воздал хвалу «русским боевым товарищам». Стоит отметить, что американский посол в Великобритании Джозеф Кеннеди (отец будущего президента США) ещё в конце 30-х годов называл Черчилля «пьяницей, двумя руками хватающимся за бутылку, суждения которого редко бывают здравыми».

* * * * *

Черчилль для многих современников стал символом уходящей Британской империи. Однако в 50-е годы, в последний раз в своей жизни заняв пост премьер-министра, он всё больше походил на карикатурное изображение Джона Буля, считающегося символом Великобритании.

Если говорить о том, как трансформировался его образ, то что бы ни писали сейчас западные историки, «пророком гуманизма» сэр Уинстон никогда не был. Больше всего на свете его привлекала азартная политическая игра, главным призом в которой была власть. «Власть, — писал он, — это наркотик. Кто попробовал его хоть раз — отравлен навсегда». И не вызывает сомнений, что власть была для Черчилля важней абстрактных идеалов.

Автор Александр Терентьев-мл.

Первоисточник http://www.odnako.org/